Литературная беседка (*MiLeliya*)

[*MiLeliya*]

«Рождественские каникулы»

Прочитав [Ссылки могут видеть только зарегистрированные пользователи. ] к роману Сомерсета Моэма «Рождественские каникулы», думала, что книга будет о другом, но это не значит, что я разочаровалась. Напротив, роман мне понравился, он написан живо, читается с интересом.
Мне понравилось, как Моэм рассказывает о героине романа, девушке Лидии, которая живет в Париже, но по происхождению русская. Лидия очень эмоциональна, восприимчива, всему на свете знает цену, особенно – цену любви и дружбе, хоть эти чувства и нельзя оценить никакими эквивалентами. Лидия глубоко чувствует, можно сказать, что она человек страстей. Она тянется к прекрасному, но лишь к тому прекрасному, которое понятно именно ей, которое затрагивает её душу. Она спокойно проходит мимо «Моны Лизы» Леонардо, у которой толпятся люди, и идёт к небольшому полотну Шардена, к его натюрморту с караваем хлеба и бутылью вина. Лидия, которая познала нищету, которая и деньгам отлично знает цену, любит эту картину, потому что «Это не просто каравай хлеба и бутыль вина, это хлеб жизни и кровь Христова (…). Это ежедневная пища страждущих. (…) Это вино и хлеб бедняков, которым только и нужно, чтобы их оставили в покое, позволили свободно трудиться и есть свою простую пищу. Это крик презираемых и отверженных. (…) Этот хлеб и вино – символы радостей и горестей смиренных и кротких. (…) Это не просто хлеб и вино. Это тайна жребия человека на земле, его тоски по толике дружбы, толике любви, тайна его безропотной покорности, когда он видит, что даже и в этом ему отказано».
Голос Лидии дрожит, она смахивает слезы со своих щек, она продолжает:
«И разве не чудо, что благодаря таким простым предметам, благодаря беспредельной чуткости истинного художника этот странный и милый старик, движимый своим отзывчивым сердцем, сотворил красоту, что надрывает душу? Словно почти невольно, сам того не сознавая, он старался показать, что из боли, отчаяния, жестокости, из всего рассеянного в мире зла человек может сотворить красоту – было бы только у него довольно любви, довольно сочувствия».
Лидия, терзаемая жизненными обстоятельствами, находила утешение в искусстве. Она приходила в Лувр «и набиралась мужества». Особенную помощь ей приносили «картины поменьше, поскромнее, на которые никто не обращает внимание». Лидия говорила: «Я чувствовала, им приятно, что я на них смотрю».
Да, но я увлеклась Лидией и совсем забыла сказать, что в Лувр и по другим местам Парижа она ходила в сопровождении молодого богатого англичанина Чарли. Чарли и Лидия познакомились в публичном доме, куда его привел друг Саймон. Лидия работала в этом доме. Её муж был осужден за убийство, и как Лидия призналась Чарли, она выбрала самую презренную профессию, чтобы искупить грех мужа.
Портрет девушки, описанный Моэмом, привлекает. Чарли и Лидия жили бок о бок несколько дней, все его каникулы, которые он провел в Париже. Сначала Лидия настороженно относилась к Чарли, но постепенно стала более открыта, рассказывала о себе, в ней удивительно гармонично сочетались чувствительность и практицизм. Трудные условия жизни не давали воли чувствам, надо было выживать, поэтому Лидия была практична. Но и удивительно тонкую душу было не задвинуть глубоко.
Лидия плохо знала Россию, её ещё совсем девочкой родители увезли во Францию. Но она всегда тянулась к своей исторической родине, хотела больше её знать, увлекалась русской культурой. Девушка очень любила русскую музыку. «Эти безудержные мелодии, эти спотыкающиеся ритмы, в которых было что-то столь чуждое Европе, уводили её от самой себя, от убогого существования, наполняли такой страстной любовью, что по щекам катились счастливые слезы облегчения».
Когда я читала роман Моэма, я обратила внимание, что автор хорошо разбирался в русской культуре. Но главное, у меня было такое ощущение, что так же хорошо он понимал русскую душу.
О Лидии можно долго говорить, ну, а что Чарли? Чарли был красив, богат, добр. Сначала он не очень понимал Лидию, но потом, особенно по возвращении на родину, к родителям, понял, - «весь его прошлый мир рухнул». Чарли осознал: в мире есть что-то ещё, помимо уютного дома его родителей, этой «благопристойной жизни», «театра теней». Мир не ограничен этим театром, в мире есть совсем другая жизнь.

Жан Батист Шарден, Натюрморт, 1763 год

[mama Yo]

интересный роман...а автор кто по происхождению?

[*MiLeliya*]

Моэм англичанин

[mama Yo]

ясно

[*MiLeliya*]

Три повести Германа Гессе

Я была заинтересована этим автором после прочтения «Степного волка». На сей раз моё внимание остановилось на книге с тремя повестями Гессе. Первая, о которой я расскажу – повесть «Душа ребенка».
Рассказ идет от первого лица, рассказчик вспоминает несколько не самых лучших дней из своей жизни, того времени, когда ему было одиннадцать.
Мальчик пошел в кабинет к отцу, он искал утешение, но отца там не было. И маленький хулиган (пусть в данном случае это слово не несет очень плохого оттенка) стал копаться в вещах отца, нашел винные ягоды, инжир, и зачем-то утянул к себе в комнату несколько из них. Мальчик не мог объяснить, почему он так поступил, эти ягоды были ему не нужны, он закинул их на полку, за книги. Но неприглядный поступок не давал ему покоя. Мальчик ввязался в драку с одноклассником, была нехилая потасовка, герой надеялся, что этим поступком он избежал наказания, а возможно, отец и не заметит пропажи. Но на следующий день…
На следующий день отец пришел узнать, откуда у мальчика появились эти винные ягоды. И вдруг маленький герой начал врать, что он их купил. Обман все равно раскрылся бы, т.к. отец повел его к продавцу, где сын якобы купил эти несчастные ягоды. Мальчик толком не мог вымолвить слова, про себя же он думал:
«Я украл потому, что пришел за утешением в отцовскую комнату и застал ее, к своему разочарованию, пустой. Я не хотел красть. Я хотел только, раз уж отца не оказалось на месте, пошпионить, порыться в его вещах, подслушать его секреты, узнать о нем что-нибудь. Вот как было. Потом попались винные ягоды, и я украл. И тут же раскаялся в этом, и весь вчерашний день мучился и отчаивался, хотел умереть, осуждал себя, проникался новыми, благими намерениями. А сегодня - да, сегодня все было иначе. Это раскаянье и все прочее я уже испил до дна, я был сейчас трезвее, я чувствовал в себе необъяснимое, но огромное сопротивление отцу и всему, чего он ждал от меня и добивался».
«Если бы я мог сказать ему это, он бы понял меня. Но и дети, как ни превосходят они взрослых умом, одиноки и беспомощны перед судьбой».
Фраза, где герой говорит о превосходстве детей над взрослыми (по уму) меня очень позабавила, я вспомнила, что читала где-то, что ученые смогли доказать – даже самые маленькие дети считают, что они всё делают намного лучше взрослых.
Мальчику было тяжело, он ведь и правда чувствовал, что он виноват, что его отец совершенно правильно отчитывает его, но из упрямства маленький герой молчал:
«Окаменев от упрямства и затаенной боли, я продолжал молчать, я не прерывал его умных речей, с болью, но и со странным злорадством видя, как все идет кувырком, становится хуже и еще хуже, как он страдает, как разочарован, как напрасно взывает ко всему, что есть во мне лучшего.
Когда он спросил: "Значит, ты украл винные ягоды?" - я смог только кивнуть головой. Лишь слабо кивнуть удалось мне и тогда, когда он пожелал узнать, жаль ли мне, что так вышло... Как мог он, большой, умный человек, задавать такие дурацкие вопросы! Неужели мне могло быть не жаль! Неужели ему не видно было, какую мне все это причиняет боль, как надрывает сердце! Неужели я мог еще радоваться своему поступку и этому несчастному инжиру!».
Герман Гессе хорошо передал «душу ребенка», его переживания, чаяния, надежды. Я думаю, едва ли не каждый взрослый найдет часть, а если не часть, то небольшую долю того в повести, что было в его детстве. Это будет, разумеется, другое детство с другими событиями, но переживания, страхи будут примерно те же. По крайней мере, какое-нибудь из размышлений мальчика, наверняка, найдет отклик в душе читающего эту повесть взрослого.

[*MiLeliya*]

Мне интересно находить и во взрослых героях черты характера, привычки, которые близки мне. Как правило, герои, которые близки мне по духу, и становятся одними из любимых. Но вдвойне интересно взглянуть в героя, как в зеркало, если этому герою ещё совсем мало лет. При этом я не хочу сказать, что поступки и мысли маленького героя повести Гессе во всем мне близки. Кое-что из его поступков мне сначала было непонятно, я даже думала, что маленький ребенок вряд ли может так рассуждать. А потом я поняла, у нас большое отличие, герой Гессе – мальчик, мальчики почти всегда взбалмошнее девочек, поэтому мне было не все понятно сразу. Когда понимаешь, что всё дело в том, что герой мальчик, всё встает на свои места.
Ниже я помещу отрывок из повести, который мне кажется лучшим. Часто ты понимаешь, что в этом случае, например, был не прав, но нет сил сознаться в этом перед оппонентом. Наверное, способность признавать свои ошибки есть один из признаков взросления…
«Наверно, впервые за свою детскую жизнь я почувствовал, я почти отчетливо осознал, как ужасно могут не понимать, мучить, терзать друг друга два родных, полных взаимной доброжелательности человека и как тогда любые речи, любое умничанье, любые разумные доводы лишь подливают яду, приводят лишь к новым мукам, новым уколам, новым промахам. Как это так получалось? Но так получалось, так выходило. Это было нелепо, это было безумно, хоть смейся, хоть плачь - но было именно так».
В воспитательных целях за свою провинность наш маленький герой понес наказание. Но вечером он и отец помирились, конечно же, сложно ведь долго ссориться... Заканчивается повесть так:
«Я лег в постель с уверенностью, что он меня целиком и полностью простил - полнее, чем я его».

«Клейн и Вагнер»
Герой этой повести, Фридрих Клейн, тоже совершил кражу, но в более серьезных размерах, он украл большую сумму денег.
Есть произведения, которые интересно читать, есть книги, которые весело читать, есть те, которые затрагивают душу, есть такие, которые наталкивают на размышления. А есть и те, которые проходят несколько мимо. Повесть «Клейн и Вагнер» для меня такой и оказалась, я ничего для себя в ней не нашла. Это не значит, что она плохая, скорее, я не её читатель.
У героя книги была семья, жена, двое детей. Но ему чего-то не хватало, жену он уже не любил, и он решил сбежать, предварительно прихватив с собой с работы крупную сумму денег, присвоил её незаконно. Отныне Фридрих Клейн – беглец, живущий в постоянном страхе, изгнанник, который больше никогда не увидит своих детей. Он вспоминает, как смотрел на них спящих в последний раз: «Как это было больно – видеть лицо спящего ребенка, слышать его дыхание и знать: никогда больше не видеть открытыми этих дорогих глаз, не видеть, как смеется и ест этот открытый ротик, не ждать, что он поцелует тебя. Как это было больно!»
В чужих краях Клейн вел бестолковую жизнь, ничем не занимался, бродил по незнакомым местам, основным его занятием было копание в себе, он без конца думал, анализировал свои поступки, почему он стал таким, сделал то… Клейн вспоминал жену, винил её во всех своих бедах, что ему пришлось бежать от семейной жизни, потом перестал винить… Вспоминал молодость счастливую, когда у него были «сильные простые чувства, доверчивая готовность к счастью». При этом детей вспоминал редко, вернуться даже и не думал, радовался, когда считал, что ему в голову пришла чудесная мысль… И всё время боялся, полиции, чего угодно. Плохо спал, просыпался среди ночи и чувствовал, что «снова вернулись муки, снова было ему суждено одиноко лежать час за часом с болью и страхом в сердце, страдать напрасным страданием, думая напрасные думы, тревожась напрасной тревогой».
Но тревоги и страха было не избежать, редко наступали для Фридриха минуты, когда он чувствовал единение с природой, умиротворение, покой. Он бросился с лодки в море, на короткие последние мгновения в жизни осознал, что победил страх, и всё закончилось.

[*MiLeliya*]

«Последнее лето Клингзора»
Эта повесть понравилась мне больше двух предыдущих! Мне было приятно её читать. Повесть о художнике Клинзоре, о том, как он проводит лето в трудах и встречах с друзьями. Эта повесть разворачивалась передо мною как картина, некий старинный холст, длинный и свернутый в трубочку, а я медленно его разворачивала, листая книгу страница за страницей…
Это ощущение сложилось из самого произведения, повесть написана ярко, красочно, в ней много цветов, смотрите сами:
«Лето дышало жаром на гору. Свет стекал отвесно, сотни красок, дымясь, поднимались из глубины. Над ближайшими горами зеленых и красных тонов с белыми деревнями виднелись синеватые гряды гор, а за ними, все светлей и синей, новые и новые гряды, и совсем далеко и неправдоподобно хрустальные вершины в вечном снегу».
Это описание мне нравится ещё больше:
«Был поздний, золотой час, везде ещё горел свет дня, но луна уже поблескивала, и первые летучие мыши плавали в зеленом мерцающем воздухе. Опушка стояла в мягких последних лучах, светлые стволы каштанов перед черными тенями, желтая хижина тихо испускала вобранный за день свет, мягко пылая, как желтый топаз, розовые и фиолетовые тропинки тянулись через луга, лозы и лес, кое-где виднелись желтые уже ветки акаций, небо на западе, над бархатно-синими горами, было золотым и зеленым».
Конечно, не только за эти красочные зарисовки мне понравилась книга. И даже сложно объяснить, за что именно. Я думала, что это будет что-то грустное, т.к. лето в заголовке «последнее». Но повесть негрустная, это тоже хорошо. Правда, герои много говорят о смерти, но больше в поэтическом ключе, как о том, что неизбежно, одновременно восхваляя жизнь и призывая наслаждаться ею, пока возможно. Так, Герман, поэт, цитирует Ли Тай Пе:
«Утром кудри, словно черный шелк,
блестели,
Вечером они белеют сединой.
Чтобы не страдать, пока есть силы в теле,
Чашу поднимай и чокайся с луной».
Повесть написана красиво. И хотя с некоторыми мыслями можно соглашаться лишь отчасти, но и они так живописно выражены, что их хочется цитировать. Например, в следующем отрывке мне нравится сравнение человеческих чувств со звездами:
«Только никакое движение не называй мелким, не называй недостатком! Хорошо, очень хорошо любое, и ненависть тоже, и зависть, и ревность, и жестокость. Ничем другим мы и не живем, кроме как нашими бедными, прекрасными, великолепными чувствами, и каждое, которое мы обижаем, - это звезда, которую мы гасим» (из письма Клингзора к Эдит).
И не только сравнение мне нравится, Клингзор говорит, что не стоит бояться, отказываться от движений своей души, хотя, разумеется, как сказал один из семи мудрецов, «ничего слишком», то есть всё хорошо в меру.
Больше ничего не пишется, так что, закругляюсь. До встречи с Германом Гессе в следующий раз.

-------
Здесь некоторые цитаты из повестей.

[mama Yo]

интересный рассказ про душу ребёнка

[*MiLeliya*]

Да, он хорош и для родителей, чтобы больше обратить внимание на то, как они детей воспитывают (получилось пафосно, но по-другому не выходит), и для родителей-отчасти детей, чтобы вспомнить свое детство (ведь в каждом взрослом есть частичка ребенка)... Не знаю, поняла ли ты меня, я пыталась выразиться ясно, но похоже, получилось не до конца))

[mama Yo]

да,поняла тебя

[*MiLeliya*]

Хорошо

[*MiLeliya*]

Король эпатажа

Сальвадор Дали (11.05.1904-23.01.1989) как никто другой заслуживает этого царственного звания. В его списке такие выходки:
- прием у мэра Парижа, на который он «пришел с батоном хлеба длиной в двадцать метров»;
- танец голышом верхом на сабле перед Арамом Хачатуряном;
- отпаривание ног в тазу с молоком «во время торжественного открытия одной из станций метрополитена»;
- появление в наряде, «вознесенном ввысь над его головой на шесть метров» на одном из костюмированных праздников.
И это далеко не полный список выходок Божественного и многоликого!

Про Дали всегда интересно читать ввиду его необычности, экстравагантности и так далее. Но книгу Питера Мура «Живой Дали» любопытно читать ещё и потому, что автор на протяжении пятнадцати лет жил бок о бок с Дали, виделся с ним каждый день. Питер Мур был доверенным лицом Дали, устраивал встречи с известными людьми (Питер ещё до Дали вращался в мире шоу-бизнеса, знал многих известных актеров того времени, и даже «предложил первую роль в кино» Джине Лоллобриджиде), помогал в подготовке различных мероприятий и прочее.

Удобна форма подачи материала: можно сказать, это книга-зарисовка – один небольшой эпизод из жизни художника сменяет другой, читатель не успевает соскучиться. К тому же, всё написано легко, увлекательно.
Питер Мур в тексте книги назвал её «коллекцией воспоминаний о Дали», там же он отметил, что не ставил цели «охарактеризовать личность художника». Описаний картин и того, что их могло навеять, в этой книге тоже не будет.

Дали Мура немного рассеянный, отчасти ребенок, очень находчивый, порой жуликоватый. Человек, которому, как и любому другому человеку свойственны разные чувства, от грусти и почти ребяческой обиды до бурного восторга, который Дали мог не скрывать также, как это делают дети. Художник, который достоин безусловного уважения в том, что касается его творчества. Даже если оно и кажется немного странным, технической стороне произведений надо отдать должное (здесь я вспомнила случай с одним бизнесменом, который попросил Дали написать портрет его жены. Дали согласился, жена бизнесмена позировала в ожерелье из крупного жемчуга. Все остались довольны портретом, но бизнесмен волновался из-за непонятного пятна, которое было на самой большой жемчужине. Дали предложил ему взять лупу и посмотреть на пятно. Что же увидел бизнесмен? Пятно было не чем иным как «автопортретом Дали – автопортретом художника, рисующим портрет его жены».

В своих отзывах я люблю приводить вкратце отрывки из книги – то, что мне больше всего понравилось. Но в случае с книгой про Дали вкратце не получится. Лучше прочитать саму книгу

---------------------------------------------
Арам Хачатурян, «Танец с саблями», [Ссылки могут видеть только зарегистрированные пользователи. ].

Ранние работы Сальвадора Дали:

"Пейзаж близ Фигераса", 1910 год (юному художнику 6 лет!)



"Лодка", около 1918 года:


"Автопортрет в студии", 1919 год:


"Вид Кадакеса с горы Пани", около 1921 года:


"Автопортрет с рафаэлевской шеей", около 1920-1921 гг.:


"Портрет моего отца", 1920-1921 гг.:


"Женская фигура у окна", 1925 г.:


"Скалы на побережье Льянэ", 1926 г.:

[*MiLeliya*]

Чайковский

Я прочитала книгу Михаила Шуха «Чайковский. Пикантные подробности». Не стоит отшатываться от бульварного подзаголовка: в книге не так много пикантностей, это просто книга о жизни великого композитора. Она хорошо написана, каждая вторая страничка – иллюстрация.
Сразу скажу о пикантном. Ходило много слухов, что Чайковский – человек нетрадиционной ориентации. Книга это не подтверждает. Но и с женщинами у композитора было не все гладко. После неудавшейся женитьбы на любимой женщине (Дезире Арто, известной всей Европе бельгийской певице) и удавшейся женитьбе – на нелюбимой (Антонине Милюковой) – у Петра Ильича осталась только одна страсть – музыка.

Тонкая душевная организация
Будущий композитор с детства был впечатлителен. В книге описывается случай, как со слезами на глазах маленький Петя отстаивал котят, которых слуга-татарин собирался утопить. Повзрослев, Чайковский остался таким же внимательным, он много помогал людям. Автор рассказывает о случае, когда Чайковский, узнав, что коллега по работе не получил наградные к Рождеству, которыми рассчитывал расплатиться с долгами, Чайковский отдал ему свои деньги, но не афишировал свой поступок, он сказал, что справится у начальства, «это, верно, недоразумение», а «справившись», отдал коллеге собственные деньги. Этим товарищем был Ефим Волков, потом всё выяснилось, и «через много лет он <Волков> вспоминал об этом рождественском эпизоде».

«Три кита», мнение критиков и Петр Юргенсон
Со времени учебы в музыкальной школе я хорошо запомнила: в мире есть много талантливых композиторов, но трех из них отмечают особо – это Моцарт, Бетховен и Чайковский. Но как ни странно, при жизни Чайковского критики не уделяли должного внимания его произведениям (чего не скажешь о Европе и Америке!). Зато у композитора был «верный помощник, чье внимание оказалось гораздо важнее всех мнений критиков». Этим помощником стал музыкальный издатель Петр Юргенсон. «Сочинения Петра Ильича начали издаваться – иногда Юргенсон делал это в ущерб себе, ноты не только не приносили прибыли, но ввергали в убытки. Но он стал одним из немногих, кто понял: помощь молодому и перспективному композитору – это помощь самой Музыке. В таких случаях рыночные соображения – не самое главное». Впрочем, со временем «известность композитора росла. Ноты его произведений запрашивали со всей страны и из-за рубежа, бизнесмен Юргенсон мог быть доволен: силы и средства, которые он вложил в издание произведений Чайковского, окупались сторицей».


О заказах
П.И. Чайковский работал и по заказу, ведь «надо как-то прожить». Так появился цикл «Времена года», созданный в 1876 году, он пользуется успехом и по сей день, а в то время «критика до него не снизошла». Под заказ автор написал увертюру «1812 год» (опус №49), её впервые исполнили у стен храма Христа Спасителя в Москве 20 августа 1882 – в этот день состоялось открытие храма, он был построен на народные деньги в память о победе русских в Отечественной войне 1812 года, тогда «вся Россия отмечала семидесятилетие Бородинского сражения».

Знакомства с известными людьми
Пути П.И. Чайковского пересекались с известными людьми того времени. Композитор дружил с великим князем Константином Константиновичем Романовым, Петр Ильич написал известный романс на стихи К.Р.:
Растворил я окно, - стало грустно невмочь,
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула осенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени…».
П.И. Чайковский был знаком с царской семьей. Композитор работал над госзаказами для императорской семьи – «например, для коронационных торжеств». «Александр III по-царски расплатился с композитором: в 1887 году Чайковскому было пожаловано пожизненное содержание в 3000 рублей». Несколько романсов (опус №60) Петр Ильич посвятил императрице Марии Федоровне.
Петр Ильич был знаком и с Антоном Павловичем Чеховым. Ещё до «официального признания» специалистов и критиков Чайковский отметил рассказ «Миряне» - тогда ещё «некоего малоизвестного писателя». Вскоре композитор и писатель встретились. Чехов был удивлен и обрадован, что «великий композитор оценил его рассказы и его талант». А Чайковский сообщал своему брату Модесту: «Представь себе, Чехов написал мне, что хочет посвятить мне свой новый сборник рассказов. Я был у него с благодарностью. Ужасно горжусь и радуюсь». На книге, которую литератор подарил композитору была надпись: «Петру Ильичу Чайковскому от будущего либреттиста. Антон Чехов». Чайковский предложил Чехову написать для него либретто по повести Лермонтова «Бэла», композитор хотел создать оперу по этому произведению. Замысел не был осуществлен.
(О знакомстве Чайковского и Чехова также можно прочитать [Ссылки могут видеть только зарегистрированные пользователи. ]).

[*MiLeliya*]

О почетных званиях и «Карнеги-холле»
П.И. Чайковскому без защиты диссертации было присвоено звание почетного доктора Кембриджа, а парижская Академия изящных искусств избрала его своим членом-корреспондентом.

Мы ведь помним, что сочинения П.И. Чайковского любили за рубежом. Так вот, пианист и дирижер Уолтер Дамрош однажды организовал визит П.И. Чайковского в США, который приурочили «к торжественному открытию «Карнеги-холла» - концертного зала в Нью-Йорке, где впоследствии выступали многие музыканты с мировым именем. Но первым оказался Чайковский!».

[*MiLeliya*]

«Мой любимый sputnik»

Об этом стараются не думать и уж тем более не говорить вслух. Но часто человек – как волк, - горд в своем одиночестве, одинок в своей гордости. В той или иной мере. При этом у человека может быть сотня друзей, а среди них не найдется ни одного, по-настоящему близкого и родного, того, с кем всё просто и легко, не надо притворяться, с кем всё понятно и много общих интересов.

Харуки Мураками в своем романе «Мой любимый sputnik» не стесняется говорить об одиночестве. Уже эпиграф настраивает читателя на особый, немного меланхолический лад, в нем говорится Спутнике – советском искусственном спутнике Земли, первом в истории человечества. Месяц спустя после первого спутника, 3 ноября 1957 года, запустили второй – с собакой Лайкой на борту. И он не вернулся.
Всё же роман не совсем об одиночестве. Он о любви, дружбе, о вечном – отношениях между мужчиной и женщиной.
У Сумирэ есть друг (рассказчик), и есть Мюу, женщина, имени которой мы не знаем. Сумирэ влечет к Мюу, а рассказчика влечет к Сумирэ.
Между Сумирэ и рассказчиком пролегла «тонкая дружба», им хорошо друг с другом, они могут часами болтать о разных вещах, Сумирэ задает вопросы, потому что ей интересно, а рассказчик отвечает на них, стараясь сделать это точнее, так как он понимает – Сумирэ спрашивает, потому что искренне хочет знать его мнение. Они говорят о книгах, обсуждают стиль писателей, учатся различать понятия «знак» и «символ»… Да много чего, им по-настоящему здорово вдвоем.
Вот как описывает их отношения сам рассказчик:
«В наших встречах-разговорах было столько тепла и духовной близости, сколько и не снилось иным любовникам».
«Наши души сливались – легко, естественно. Мы с Сумирэ распахивали навстречу друг другу свои сердца и души, как юные влюбленные, скидывая одежду, обнажаются друг перед другом. Такого у меня больше ни с кем никогда не было, да и вряд ли могло быть».
Рассказчик всеми силами старался не повредить дружбу с Сумирэ, хотя порой ему хотелось, чтобы их отношения перешли на иной уровень:
«Нелегко было принять тот факт, что Сумирэ почти (или же совсем) не испытывала интереса ко мне как к мужчине. Часто, когда мы встречались, мне бывало по-настоящему больно – будто в меня воткнули острый кинжал. И всё же, сколько бы мук я ни перенес из-за Сумирэ, часы, проведенные с ней, были самыми драгоценными в моей жизни».
«Я любил Сумирэ так, как никого не любил на всем белом свете и желал ее. Я не мог просто задвинуть эти чувства куда подальше только потому, что они никуда не вели. Заменить-то их все равно нечем, выкинул – вообще ничего бы не осталось».
Иногда рассказчик проводил случайные ночи с другими женщинами, у него была постоянная подружка, но он знал и любил только Сумирэ, он не мог полюбить другую женщину:
«С нею никогда не возникало того, что было у нас с Сумирэ, - естественной и почти безоговорочной душевной близости».

Чувствовал ли рассказчик одиночество? Всегда, когда рядом не было Сумирэ, её одну во всем мире он по-настоящему любил. Он задавался вопросом:
«Почему все должны быть такими одинокими? Почему это необходимо – быть таким одинокими? Столько людей живет в этом мире, каждый из нас что-то жадно ищет в другом человеке, и все равно мы остаемся такими же бесконечно далекими, оторванными друг от друга. Почему так должно быть? Ради чего? Может, наша планета вращается, подпитываясь людским одиночеством?»
Планета вращается, а вместе с нею вращаются искусственные спутники, у каждого своя траектория, но иногда они сталкиваются, чтобы вновь продолжить свой путь в одиночестве. Герой Мураками сравнивает искусственные спутники Земли с людьми, настоящими людьми, живущими на Земле.
Сумирэ любила «звучание этого слова – «спутник». Напоминало о собаке Лайке. Искусственный спутник Земли бесшумно рассекает тьму космоса. Из маленького иллюминатора смотрят черные и такие славные собачьи глаза. Что вообще она там видела, эта псина, посреди бескрайнего космического одиночества?» Лайка давно улетела в небытие, но Мураками напоминает нам о ней, и как же становится тревожно, как будто собака только-только должна полететь в космос… Нам жаль и котенка Сумирэ, который забрался на сосну, и Сумирэ его больше не видела:
«После этого котов у меня больше не было. Я и сейчас их люблю. Но знаете… тогда я решила для себя, что в моей жизни будет один-единственный кот – тот несчастный котенок, который залез на сосну и уже не вернулся. Забыть его и полюбить другого – нет, я бы не смогла».

[*MiLeliya*]

Всё мне понравилось в этой книге. Стиль писателя, сначала читается легко, весело, интересно, постепенно страсти накаляются, становится тревожно и с каждой страничкой все более невозможно оторваться от книги. Это пленительное произведение, волнующее. Из тех, к которым тянешься в каждую свободную минуту. Легкая откровенность, без тени пошлости.
И ещё, конечно, мне понравились чувства, описанные Мураками. Особенно чувства, которые испытывал рассказчик к Сумирэ. Приятно представить, что есть мужчины, которым нужна одна-единственная женщина, которые бережно относятся к чувствам и могут нестись на край света, чтобы найти свою подругу, потерявшуюся там.
P.S. В мою копилку знаний о Японии добавились ещё и почерпнутые из книги. И теперь я знаю, что значит Сумирэ – это «фиалка».

[mama Yo]

Оля,про Дали,Чайковского и Сyмирэ очень интересно!!

скажу сестре как её имя на японском

[*MiLeliya*]

Ага, красиво звучит))

Спасибо, Верунчик, ты одна и интересуешься моими опусами))

[mama Yo]

я хоть не отписывалась,но читала...

думаю,что и другие читают,но не отписываются..

[*MiLeliya*]

Да, наверное))

Я рада, что ты читала) Не зря я пишу)